Из белого халата – в военную форму

Татьяне 41. Она родом из поселка Михайловка Черемховского района. По образованию фельдшер, прошла профессиональную переподготовку на анестезиста. 20 лет трудилась в городских больницах Усолья-Сибирского и Черемхово.

– Когда началась спецоперация, я следила за новостями, переживала. Видела, что в российских госпиталях не хватает медработников. Решила заключить контракт на полгода, – рассказывает Татьяна. – Вообще, мысль сменить место работы была и раньше. Не раз порывалась устроиться в иркутский военный госпиталь, но, если честно, не хватало духа.

Семье о своем решении она сообщила за несколько часов до поезда. Позвонили из областного военкомата: прибыть назавтра с вещами. Тогда родные и узнали. Был шок. Успокаивались тем, что это лишь на полгода. Вот только пошло все не по плану.

Татьяна рассчитывала попасть в нижегородский госпиталь, однако оказалась в войсковой части города Алейска (Алтайский край). Сибирячку распределили санитаром в медицинскую роту. Что к чему, поняла не сразу. А когда догадалась…

– Слез было много. Я ведь себя не готовила к такому. Может, это чья-то ошибка, я не знаю…

10 сентября 2022-го Татьяна отправилась за ленту. Зашли на Запорожье, и тут же – первый обстрел, раненые. Что такое война, она почувствовала быстро. Скоро еще и новость «ударила»: в связи с частичной мобилизацией контракты на военную службу продлены до конца СВО. Опять крутой поворот. Как тут выдержать? Как воспримут родные?

– Мама была потрясена, – вспоминает Татьяна. – Но, когда позвонила мне, – мы в этот момент стояли на Сватовском направлении – сказала: «Доча, ты только не смей сбегать, ты же не трус. Как мы будем людям в глаза смотреть, если ты убежишь?». Ее слова меня очень поддержали. Я подняла голову – и вперед.

Татьяна работала на разных направлениях. Дослужившись до младшего сержанта, осенью 2023-го получила предложение перейти на вышестоящую должность (фельдшером) с присвоением нового звания. И в канун Нового года «Оса» перевелась в 169-ю отдельную мотострелковую бригаду 25-й общевойсковой армии.

– Кстати, почему «Оса»?

– В прежней бригаде дали позывной «Игла», но мне он не нравился: грубо звучит. Я противилась, спорила с начальником медслужбы. Но он убеждал: «Ты же точно в вену попадаешь, как игла». А у меня водитель в экипаже был «Пчела», мы с ним не разлей вода, на всех выездах вместе. В конце концов, начмед сказал: «Раз водитель «Пчела», ты будешь «Осой». Так и прижилось.

В 169-й бригаде работу Татьяны оценили высоко (плюс опыт, полученный за год на передовой, добавлял веса) и буквально через месяц назначили командиром медицинского взвода, сформированного из добровольцев, которые недавно поступили на службу. Их таких 15 человек в возрасте от 25 до 55 лет. Но для «Осы» все они – ребята.

– Сложно чисто мужским коллективом руководить?

– Нет. У нас дружный взвод, мне с ним очень повезло. Ребята благодарные, ко мне прислушиваются, все поставленные задачи выполняют.

– Чем занимается командир медвзвода?

– Обеспечивает укомплектование подразделения всем необходимым, выезжает на линию боевого соприкосновения, чтобы проверить, все ли есть в лекарнях – медицинских блиндажах, участвует в эвакуации. В тылу ведет прием военнослужащих. Мы здесь обустроили хороший медпункт. Бойцы болеют, приходят с той же простудой, часто – с артрозом, варикозным расширением вен. После госпиталей помогаем ребятам восстановиться. Много работы с ранеными: оформление документации, выплат. В числе обязанностей командира также военно-политическая работа с личным составом. Боевой дух ребят нужно поддерживать. Утреннее построение начинается с моего обращения к ним, чтобы они верили в себя, в победу. Они серьезны, ответственны, что облегчает наш труд. Будем здесь до победы, на другие «мероприятия» мы не настроены (и это не про ура – патриотизм, а про настоящее служение Родине. – Авт.)

– Нагрузка большая…

– Большая. Я поначалу терялась, когда пришлось все взять в свои руки, но постепенно вошла в колею. Распределила часть задач между ребятами, и мы стали работать сообща. Так уже попроще.

– Как-то мы взяли Гошу на позиции, чтобы ночью он предупредил нас лаем, если кто-то будет приближаться к блиндажу. И вот, в пятом часу утра слышим, что кто-то подходит. А это наши ребятки раненые. Мы поднялись оказывать помощь, а Гошан, защитник, как спал, так и спит. Да так сладко, что из носа дуется большой пузырь. Поэтому мы и прозвали его «Пузырём», – рассказывает Татьяна.

О Гоше заботятся волонтеры: радуют его разными угощениями, курточку прислали. Курточка-то была, но одежку стащили. В новой пока не ходит: жарко. Когда станет холодно, Гоша наденет обновку. Курточка, между прочим, с медицинским назначением: в нее кладут жгуты, бинты. Так что Гоша преданно подставляет военнослужащим свое мохнатое плечо.

Сейчас взвод стоит на Краснолиманском направлении. Базируются медики в тылу, на ЛБС выезжают, как они говорят, вахтами на неделю-полторы. Как только появляется информация о трехсотых, немедля приступают к работе.

– В каких условиях происходит эвакуация?

– Со стороны противника постоянно либо обстрелы, либо дроны. Мчим по ужасным дорогам. Водитель периодически прячет машину, куда-нибудь сворачивает. Самое сложное – во что бы то ни стало сохранить жизнь бойца и довезти его до госпиталя. Помощь оказываем на ходу, непосредственно в автомобиле. В экипаже обычно два человека, помимо водителя. Один занимается обработкой ран, ставит систему для жизнеобеспечения организма, другой работает с бойцом.

– Что это значит?

– Психоэмоциональное состояние раненого. Самый большой страх для него – остаться в такой ситуации одному. Ему очень больно, он испуган и может впасть в состояние шока. Это не болезнь, которая в течение какого-то времени наступила, а это раз – и случилось.

– Как справляетесь?

– Разговариваем с бойцами, успокаиваем. Называем «братики», «ребятки», можно «зайчиками» тоже. Объясняем, что мы рядом, не бросим. Держим за руку, всегда придерживаем голову – трясет же в дороге, – обнимаем, даем попить. Когда боец успокаивается, так смотрит на тебя – я называю это «щенячьи глаза» (улыбается). Даже начинает шутить. Шутки у нас, конечно, несколько черные, но мы в таких обстоятельствах находимся. Главное, шок отступает – все сделали правильно.

– На чем вывозите раненых?

– На уазиках. Но машина не везде может пройти, особенно зимой, когда очень сыро, грязно и проходимость ужасная. Бывало, на черноземе тащим бойца на носилках, а у него берцы в этой грязи, тяжелые. Я обычно в ногах стою. Снимаю обувь с бойца и кладу ему рядом, возле рук, иначе не дотащу. А ребята так за свои берцы переживают, когда начинаешь их снимать.

– Есть истории, которые особенно запомнились?

– Из памяти многое стирается, стольких ребят уже вывезли… Ну вот, последний случай, например. Была очень сложная эвакуация. Военнослужащий получил много ожогов. Мы стремительно летели, отстреливались, потому что нас преследовали два дрона-камикадзе. Никита, молоденький мальчик, сильно переживал. Спрашивает: «Оса, а лицо мое сгорело?» Говорю: «Подбородок немного обгорел, а личико целое. Ты не переживай». Едем. Снова спрашивает: «Оса, а лицо мое?» – «Все хорошо с твоим лицом». Я облокотилась на носилки, обхватила его голову и прижала к себе. Он опять: «Оса, а лицо?» – «Все хорошо» – «Ушко, ушко…» – «И ушко целое, не сгорело» – «Да нет, мне больно!» Я увидела, что схватила его за ухо. Извинилась. В этот момент поймала его улыбку. Он заулыбался, хотя ему было очень больно. Я счастлива, что Никита жив, с ним все хорошо.

Еще запомнилось тяжелое боевое дежурство. Мы вернулись с него около четырех утра (заходы делаем ночью). Нас встречал весь взвод – стоял и ждал. Во время эвакуации я потеряла рацию, поэтому осталась без связи. Это так трепетно и приятно, когда близкие люди за тебя искренне переживают. Я присела у двери уазика. Просидела так долго. Сил встать и пойти в блиндаж просто не было.

К слову, перед отправкой на эвакуацию медики друг друга никогда не провожают. Молча садятся в машину и уезжают на линию боевого соприкосновения. Не принято у них прощаться.

– Были случаи, когда не смогли спасти?

– В начале службы. Самое тяжелое в том, что боец до последнего был в сознании. Я понимала, что исход неизбежен, но не сказала ему. Он всю дорогу спрашивал, будет ли жить. Я отвечала: «Да, Паш, ты будешь жить…» У него такие нежно-голубые глаза. Я запомнила его взгляд навсегда…

– Если попадается раненый противник?

– Ему тоже оказываем необходимую помощь. Мы прежде всего медики и смотрим на людей в первую очередь как на пациентов. После оказания помощи противника передаем своему командованию, дальше – уже не наше дело.

– Как не сломаться, вынести все, что видишь, проживаешь там?

– Некогда ломаться. Если начинаешь киснуть – тут уже новая эвакуация, или нужно машину замаскировать, или капонир окопать, или ещё какие-то рабочие моменты решить. Постоянно происходит движение, постоянно трудимся. Выгорания по отношению к бойцам нет. От тоски по дому, да, порой становится предельно плохо. Думаешь, как бы все это скорее закончить и поехать домой. Но понимаешь, что это невозможно, и негативное настроение быстро проходит.

– Отдыхать удается?

– Мы отдыхаем, но всегда рядом рация. Причем мы настолько адаптировались, что переговоров, которые нас не касаются, не слышим. Но как только раздается «Медики!», мы готовы.

– С местными жителями общаетесь?

– Да, и мне очень нравятся они. С некоторыми семьями я дружу. Это порядочные, интересные, грамотные люди, которые хорошо знают историю. И очень терпеливые, у них такой запас терпения. Через что им приходится пройти… При этом они не теряют своей доброты. Они ждали Россию и искренне благодарны нам.

Помогаем друг другу. Мы делимся продуктами, медикаментами. Когда стояли рядом с населенными пунктами, я вела прием гражданского населения. Жители приносят нам дары с огородов, берут нашу одежду постирать, привести в порядок, готовят что-нибудь вкусное. Курочка, запеченная в духовке с картошкой, – это такое блюдо! Мы действительно сдружились. Они хотят приехать в гости на Байкал, посмотреть нашу Сибирь. Буду очень их ждать.

Сейчас Татьяна в долгожданном отпуске. Дома – мама, двое сыновей, школьник и студент. Но отпуск спокойным не назовешь. Командир медвзвода теперь человек известный, гордость малой родины.

– Как проводите время?

– С семьей езжу на речку. Встречаюсь, общаюсь с людьми, которые помогают мне и моему взводу. Бесценную поддержку оказывает Ирина Иннокентьевна Хлыстова, руководитель народного вокального ансамбля «Форсаж» из гарнизона поселка Средний. С ней мы познакомились на фронте, она моя вторая мама. Благодаря ее усилиям у меня появилась огромная семья – потрясающие, неравнодушные люди. Помогает практически вся Иркутская область: жители, организации. Помогают со всем, в том числе с автомобилями. А когда в блиндажах сгорели все медикаменты, потому что противник долбил по нам десять часов, буквально за полсуток земляки собрали все необходимое. Я так счастлива, что рядом столько людей с большим сердцем, широкой душой.

Возвращаться на передовую уже скоро. Из отпуска Татьяна всегда привозит с собой саган-дайлю: сослуживцы полюбили заваривать с ним вкусный чай.

– В поселковой администрации у меня была встреча с руководителями района и поселка. И вдруг в кабинет входит боец с букетом цветов. Я не сразу узнала его. Тогда он был с густой бородой, а сейчас побритый, – вспоминает с улыбкой Татьяна. – Вот это был сюрприз!

– За время службы в вас произошли изменения?

– Я стала гораздо терпеливее. Научилась ждать, научилась уступать. И поняла, что так гораздо проще жить. А раньше мне нужно было все и сразу, незамедлительно, столько принципов…

– Есть чувство, что там, на передовой, вы на своем месте и при своем деле?

– Наш медвзвод работает славно, показатели хорошие. Я приняла новое подразделение практически с нуля. Считаю, у нас получилось. Это действительно мое место. Смотря на происходящее спустя время, думаю, что, возможно, на воинскую службу нужно было поступить раньше, еще до СВО. Наверное, после окончания спецоперации останусь служить дальше.

Татьяна имеет воинское звание прапорщика. Награждена медалями «За боевые отличия», «За воинскую доблесть» II степени, «За спасение погибавших», «Участнику специальной военной операции».